И. Я. Тенюшев

Особенности публицистического мастерства

И. Я. Яковлева

При рассмотрении творческого наследия И. Я. Яковлева мы исходим из установок классиков марксизма-ленинизма по определению целей и задач публицистики. К. Маркс писал: «Но разве не заслуживают... похвалы — и именно похвалы с точки зрения государства — те газеты, которые ... завоевывают для отечества все то внимание, весь тот лихорадочный интерес и все то драматическое напряжение, которые сопровождают всякий процесс становления и прежде всего процесс становления современной истории!»¹ Следовательно, он считал, что газета прежде всего должна обращать внимание на современные факты и события. К. Маркс и Ф. Энгельс в газете на первое место ставили «ее повседневное вмешательство в движение и возможность быть непосредственным рупором этого движения, отражение текущей истории во всей ее полноте»². Имея в виду превращение революционного слова в революционное дело, В. И. Ленин главную цель публицистов определил так: «Мы должны делать постоянное дело публицистов — писать историю современности и стараться писать ее так, чтобы наше бытописание приносило посильную помощь непосредственным участникам движения и героям-пролетариям там, на месте действий, — писать так, чтобы способствовать расширению движения, сознательному выбору средств, приемов и методов борьбы, способных при наименьшей затрате сил дать наибольшие и наиболее прочные результаты»³. Публицистика разъясняет, убеждает, создает определенное общественное мнение. Таким путем она выполняет стоящую перед ней главную цель — добиться оперативной активизации народных масс и их организаций в решении основных проблем сегодняшнего дня.

Энгельс указывал: «Мы все согласны с тем, что в любой научной области — как в области природы, так и в области истории — надо исходить из данных нам фактов, ...нельзя конструировать связи и вносить их в факты, а надо извлекать их из фактов...»⁴. Это высказывание следует отнести и к области публицистики. Перед публицистом современная действительность предстоит прежде всего как особенные, единичные, конкретные факты и вытекающие из них обстоятельства. Через особенное им воспроизводится общее, ибо «всякое отдельное есть (так или иначе) общее»⁵.

Сказанное подтверждается и публицистикой И. Я. Яковлева. В своем творчестве им отражались горячие, «говорящие» факты чувашской действительности. Появляется в печати первый чувашский календарь — публицист незамедлительно пишет о нем рецензию «Солдалык кнеге» (1867). Открытие школы в Средних Алгашах Симбирского уезда вызывает публикацию корреспонденции «Сведения, доставленные инспектором чувашских школ» в земской газете (1878).

И наука, и художественная литература, и публицистика отражают действительность с определенной переработкой. Специфика отражения заключается в характере переработки. Наука «представляет собой... переработку впечатлений в определенную систему идей»⁶. Писатель глубоко осмысливает жизнь, на основе этого создает собирательный образ. Публицист строго отбирает нужные ему факты, явления и события, анализирует и обобщает их, дает соответствующую оценку. Он создает подлинную картину жизни.

Чувашским читателям Яковлев известен и как публицист, и как писатель. Как публицист он отобразил ряд документально-подлинных персонажей: первого своего учителя по Бурундукскому удельному училищу Т. И. Баратынского («Протоиерей А. И. Баратынский»), русского крестьянина Г. И. Мушкеева («Моя жизнь»), отца великого Ленина — И. Н. Ульянова («Воспоминания о семье Ульяновых») и многих других. Эти подлинные лица воссозданы автором с документальной точностью. Как писатель он создал собирательные образы темных суеверных мужиков в рассказе «Вихрь», незадачливого рассеянного человека в рассказе «Как мужик лошадь искал» и т. д. Эти образы не документальны, созданы путем типизации и художественного обобщения. В корреспонденции «Дружная семья» Яковлев дает конкретные документальные картины жизни Симбирской чувашской школы: круглые сироты Петр и Максим Дерюгины, братья Иван и Федор Сельцовы по национальности русские, «но приобрели расположение товарищей чуваш». Вытекающие из таких конкретных примеров мысли автор излагает в понятийной форме: «Не излишне кстати сказать, — обращается он к читателям, — что в школе семейная простая жизнь и обстановка совершенно сглаживают национальные особенности инородцев, и между чувашскими и татарскими воспитанниками, с одной стороны, и русскими, с другой, никаких столкновений не бывает. Точно также присутствие в школе нескольких язычников из чуваш не нарушает добрых отношений между мальчиками: язычники не подвергаются намекам и укоризнам со стороны своих товарищей...»⁷.

Публицистом берутся для отображения не все факты и явления подряд, а те, которые общественно значимы. Находить их И. Я. Яковлеву помогала четко осознанная цель. Так, в губернской и столичной прессе он выступил несколькими статьями по вопросам чувашского женского образования. Освещение публицистом обстоятельств этого дела имело большую общественную значимость, так как организация женского образования вырывала чувашку от патриархально-семейных пут и вовлекала ее в общественную жизнь. «Первый хозяйственный год фермы при Чувашской учительской школе»⁸ также оказался событием общественной значимости, так как здесь будущие учителя получали основы сельскохозяйственных знаний с целью распространения их среди населения. Для Яковлева критерием общественной значимости фактов, явлений, событий действительности и сопутствующих им обстоятельств служили связь с проблемами национального возрождения чувашей, наличие заряда побуждения к действию, активному влиянию на жизнь.

Публицистическое постижение действительности естественно связано с человеческими интересами, с его деятельностью. На жизнь общества в первую очередь оказывают влияние факты и явления политической жизни. Они и представляют первейший интерес для общества. В публицистике политическая жизнь общества находит свое наиболее полное отражение. Политика составляет основное содержание революционной публицистики. Однако понятие общественной значимости вовсе не ограничивается политической жизнью общества. Публициста интересуют и новые научные открытия, и последние творения художников. Его привлекают все новости в развитии материальной и духовной культуры. Особенно раздвинулись рамки публицистики с тех пор, как информацию стали признавать одним из ее видов.

Сфера деятельности человека не ограничивается социальной жизнью. Он соприкасается и с природой, «поскольку... имеет дело не только с социальным, но и с природным окружением...»⁹. Поэтому публицист не оставляет без внимания и обильные снегопады, и движение по звездному небу необычайной кометы Когоутека, и переселение зверей, и представительницу вымерших рыб крупную латимерию, пойманную обычной удочкой, и многие другие явления окружающей нас действительности. Значит, предмету публицистики не чужда и природа. Она тоже имеет прямое отношение жизни и деятельности людей и представляет общественную значимость. Это и понятно. Вся жизнь человека основана на изучении и сознательном использовании законов природы и общества. Таким образом, предмет публицистики нельзя ограничивать фактами и явлениями социальной жизни. Им являются общественно значимые факты и явления всей современной действительности.

Объектом публицистики Яковлева являлся весь окружающий мир. В его творчестве находили отображение жизнь чувашского крестьянина в пореформенный период, предрассудки и суеверия простого народа, сельский быт, чувашская культура, окружающая природа, растительный и животный мир и т. д. Творчество чувашского публициста дает основание считать объектом публицистики всю современную действительность, весь окружающий мир, а предметом публицистики — общественно значимые документальные факты, явления и события современной действительности и вытекающие из них обстоятельства.

Хотя предмет публицистики охватывает весь мир всю окружающую человека действительность, основными ее вопросами являются политика и жизнь общества. Эти вопросы вовсе не чужды творчеству Яковлева. Мечтая о всеобщем благе и понимая свой гражданский долг в бескорыстном служении народу, он выражал сочувственное отношение к бедным, огорчался «трудно, выносимою тяжестью жизненных условий»¹⁰ и хотел добиться улучшения духовной и материальной жизни народа. По национальному вопросу, делу просвещения нерусских народов Поволжья высказывал в печати свои собственные воззрения, не совпадающие с официальными. Автор энергично занимался поисками путей практического решения жгучих общественных проблем современной ему действительности. Правда, произведения Яковлева не были направлены против существовавшего тогда политического строя, но им характерно активное отношение к жизни. Политическое воздействие на жизнь народа он стремился оказывать с позиций демократа-просветителя.

Яковлев в периодической печати в основном поднимал вопросы народного просвещения. Литература по данным вопросам не может не относиться к публицистике прежде всего потому, что в них отражены насущные практические задачи общества. По мнению Н. Г. Чернышевского, публицист «выражает и поясняет те потребности, которыми занято общество в данную минуту»¹¹. С отменой крепостного права в России ускорилось развитие капитализма, потребовавшее больше грамотных людей. Увеличилась тяга трудового народа к лучшей жизни. Эти потребности общества и выражал в большинстве своих литературных трудов чувашский просветитель.

Богата публицистика своими идейно-тематическими разновидностями. Различают политическую, экономическую, философскую, морально-этическую и др. разновидности ее. По своей основной сути публицистику Яковлева следует отнести к просветительско - педагогической.

Тематика публицистических произведений Яковлева охватывает многие стороны чувашской действительности. В «Энциклопедическом словаре» дается следующее определение темы: «Тема — обозначение круга жизненных явлений или вопросов, которые собраны автором и изображены в его произведении (художественном, научном, публицистическом и др.) с определенных идейных позиций»¹². В этом определении речь идет о теме готового произведения, но она, как нам думается, рождается еще до появления самого произведения. В письме от 31 марта 1868 г. И. Я. Яковлев сообщает А. И. Баратынскому о своей работе над статьей о чувашских училищах¹³. Судить о том, с каких позиций тема здесь разрабатывалась, у нас нет данных, ибо до нас сама статья не дошла. Из письма мы узнали предмет отображения, т. е. тему, однако она мало что говорит о задачах, которые хотел выдвинуть автор в статье. Это и понятно. Смысловая направленность, т. е. идея произведения вырастает в ходе разработки темы. Земский начальник С. Яковицкий и инспектор школ И. Яковлев свои выступления в «Симбирских губернских ведомостях» посвятили одной и той же теме — теме просвещения нерусских народов. Однако Яковицкий ее разработал и подал в духе так называемой «охранительной политики», с позиций русификаторства; Яковлев же выступил как защитник народных интересов.

Тема имеет конкретную предметную определенность, а предметом публицистики, как выяснили мы раньше, являются общественно значимые документальные факты, явления, события современной действительности и связанные с ними обстоятельства. Следовательно, тема публицистического произведения — это конкретный предмет отображения, который выбирается из круга общественно значимых документальных фактов, явлений, событий современной действительности и связанных с ними обстоятельств.

Термин «тема» в журналистике принято употреблять в широком и узком значениях. Тема в широком смысле обозначает объект действительности, выбранный для отображения; тема в узком смысле указывает непосредственный предмет отображения, определенную сторону выбранного объекта. В творчестве Яковлева темой в широком смысле является национальное возрождение чувашей. Публицист, кровно связанный с трудовым народом, превыше всего ставил его интересы. «Я — крестьянин, не покинувший своего сословия, несмотря на звание действительного статского советника», — с гордостью говорит он¹⁴. Эти убеждения служили той основой, на которой держалась верность Яковлева тематике национального подъема чувашей. В этом он видел свой общественный долг, свое призвание.

Деятельность любого публициста развертывается в определенных социально-политических условиях и является конкретно-историческим объектом исследования. Особенности творчества, тематика произведений также обусловливаются обстоятельствами и событиями эпохи. Темы для публицистических выступлений и Яковлеву подсказывала сама жизнь. Темами в узком смысле для него были просвещение чувашей и других нерусских народов, трудная судьба родного народа, необходимость подъема его культуры и улучшения материальных условий жизни, взаимосвязи различных национальностей, родной край и родина, характеры и нравы людей, тех или иных слоев населения. Привлекает его внимание и окружающая нас природа, отношение человека к ней. Часто обращался он к одной из самых распространенных тем публицистики — к теме разрыва между должным и действительным, желательным и имеющимся. Как мы видим, тематика творений публициста была довольно широкой, но она редко выходила за пределы того круга, который был очерчен темой в широком смысле — темой национального возрождения чувашей. Все свои выступления автор посвящал поискам решения проблем, связанных с этим делом, практически важным и необходимым.

Мы уже отметили выше: выбор темы в узком смысле — это определение предмета отображения. В каждом предмете обнаруживается нарождающееся и отмирающее, новое и старое, нужное и ненужное. Эти противоположные тенденции выливаются в противоречия, конфликты. Если выбор темы является первой ступенью творческого акта, то выбор конфликта — его вторая ступень.

Развитие общества происходит путем разрешения противоречий и преодоления трудностей, поэтому для публицистики, отображающей жизнь общества, проблема конфликта приобретает особое значение. Как правило, произведения ее связаны с раскрытием каких-либо конкретных конфликтных обстоятельств. В обычном понимании конфликт — это «столкновение противоположных сторон, мнений, сил; серьезное разногласие, острый спор»¹⁵. Литературоведы конфликтом считают столкновение, борьбу, на которых построено развитие сюжета в художественном произведении¹⁶. По определению Л. И. Калашниковой, публицистический конфликт — «прямое, в принципе адекватное, отражение в публицистическом произведении конфликтов социальной действительности, за которыми стоят экономические, социальные, духовные противоречия, разрешаемые в ходе общественного развития»¹⁷.

Заметим, было бы неверно отождествлять публицистические конфликты с противоречиями, существующими в реальной действительности. Во-первых, публицисты берут для отображения не какие-либо случайные конфликты, а выбирают общественно значимые. «Конечно, — подчеркивает В. М. Горохов, — далеко не всякое общественное противоречие становится предметом журналистского исследования; печать обращается только к тем из них, которые соответствуют ее классовым целям, характерны для данного этапа «истории современности» и вызывают не частный, но всеобщий интерес»¹⁸. Во-вторых, публицистический конфликт — не адекватное отражение, не механический слепок конфликта действительности. Он реализуется в соответствии с той социальной целью, которую преследует журналист. Творческий показ конфликта проявляется не в искажении его сути, а в том, что автор вправе осветить ту или иную сторону, акцентировать какую-либо определенную проблему, выстроить детали в той последовательности, которая придает материалу необходимую целеустремленность. «Публицист лишь в тех случаях достигает желаемого эффекта, когда способен в своем воздействии на массовую аудиторию, учитывая особенности ее восприятия, осмыслить описываемое явление глубже, увидеть пути его развития дальше, чем читатели или слушатели»¹⁹. Таким образом, конфликт подвергается журналистом публицистическому исследованию, творческому осмыслению. Отображаются конфликты с позиции автора, с его оценкой. По нашему мнению, публицистический конфликт — это такая категория журналистского мастерства, которая заключается в умении увидеть и выбрать для освещения столкновение противоборствующих сил, осмыслить и истолковать его, указать пути разрешения противоречия.

Материалистическая диалектика учит, что противоречия бывают антагонистические и неантагонистические. Для нас интересно выяснить, какие противоречия отображал в своем творчестве И. Я. Яковлев. «Исследователями доказано, — пишет Л. И. Калашникова, — что публицистический конфликт выступает как способ отражения неантагонистических противоречий действительности»²⁰. Верный компас для выяснения вопроса дается марксистско-ленинской философией. К антагонистическим она относит те противоречия, которые возникают между непримиримо враждебными классами, социальными группами и силами. Подобные противоречия вызываются враждебностью коренных интересов противоположных классов. Если иметь в виду освещение в нашей печати лишь современной советской действительности, то выдвинутое Калашниковой положение близко к истине. Однако печать отражает и жизнь за рубежом, и борьбу противоположных идеологий: буржуазной и социалистической. В основе материалов, посвященных этим вопросам, вполне закономерно могут лежать не­примиримые конфликты. Антагонизм классовых отношений в капиталистическом мире предопределяет возникновение непримиримых публицистических конфликтов. Следовательно, публицистика может отображать как неантагонистические, так и антагонистические противоречия.

Подход Яковлева к явлениям жизни имел свои особенности, обусловленные его просветительским мировоззрением. Хотя преобладающая часть литературно-публицистической деятельности педагога осуществлялась в условиях царской России, его произведения отображают конфликты лишь одной разновидности — неантагонистические. Публицист думал о народе в целом, без учета непримиримой борьбы враждебных друг другу классов.

Творчество Яковлева охватывает широкий фронт жизненных конфликтов. Основное содержание публицистических выступлений его составляют те конфликты и трудности, которые возникали при царизме в деле распространения просвещения среди нерусских народов Поволжья, в борьбе за подъем их культурного уровня и изменение материальных условий жизни. В публицистике Яковлева сталкиваются такие противоборствующие силы: молодая прогрессивная интеллигенция и царское чиновничество, защитники народа и представители высшего аристократического общества, трудовой народ и духовенство, деятели земства и просветители народа, реакционные чиновники учебного округа («педагогическая бюрократия») и прогрессивные деятели в области народного образования. Таким образом, на одной стороне те, кто болеет за общее дело и стремится к общему благу, а на другой — сторонники сохранения самодержавия в неприкосновенности, защитники своих собственных интересов. Если первые боролись за передовые принципы народного образования, отстаивали самобытную национальную чувашскую культуру, стояли против злоупотреблений властью «сверху» и попустительства этим злоупотреблениям «внизу», добивались лучшей жизни для народа, то вторые проводили политику насильственной русификации «инородцев», ставили всевозможные преграды на их пути к образованию и развитию культуры.

Отображенные Яковлевым публицистические конфликты с учетом их тематики можно разделить на следующие виды: связанные с духовной жизнью (проблемы: народ и школьное образование, народ и его культура); нравственные (человек и его мораль): социально-экономические (народ и материальные условия его жизни). Оригинальность публицистических выступлений Яковлева определена умелой разработкой им жизненных конфликтов. Работу над произведением он начинал с выбора конкретного конфликта действительности.

Для успешного решения этого вопроса публицисту необходимы предварительные знания, правильная ориентация в возникших обстоятельствах, осмысление значения происходящего. Яковлеву не приходилось особо ломать голову в поисках тех или иных конфликтов: с ними в повседневной общественно-гражданской и педагогической деятельности сталкивался он постоянно, но обращал свое внимание в первую очередь на те, преодоление которых отвечало его жизненным задачам. Несмотря на широкие познания и богатый практический опыт, которыми обладал педагог-публицист, он, приступая к разработке конфликтов, детально изучал имеющуюся литературу по проблеме, советовался со своими коллегами.

Следующим этапом в работе над конфликтом было раскрытие его сути. Яковлев превосходно понимал: в конфликты вступают люди, людьми они и разрешаются; следовательно, публицисту приходится писать о людях и для людей; поэтому Яковлев истолковывал конфликт так, чтобы было понятно тем и другим. По его убеждению, всякая мысль должна быть кратка, сжата и ясна, а не растянута и туманна²¹. Своим воспитанникам он внушал: «Не то важно, что ты сказал, а то, как тебя поняли. Поэтому учитесь ясно и точно выражать свои мысли... Неточно выраженная мысль может привести к досадному недоразумению»²². Сам Яковлев всегда помнил это. Относительно его «Очерка возникновения женского при Симбирской чувашской школе училища» преподаватель словесности Н. И. Колосов заметил, что он «определенен по своему содержанию, чрезвычайно ясен по изложению, и поэтому вполне отвечает своей цели в отношениях, так сказать, логическом и литературном»²³.

Что касается статьи Н. Молчанова и А. Титова «К вопросу о более желательной и более целесообразной постановке церковно-приходской и школьной миссии среди населения инородческого Среднего Поволжья»²⁴, она, как отмечает И. Я. Яковлев, «не отличается особой определенностью»²⁵. Вначале ее авторы пишут, что «инородческий вопрос современный, живой, требующий всестороннего обсуждения», потом вдруг начинают уверять, что это «вопрос старый, много раз и многими обсуждавшийся... и решается очень просто»²⁶. Замысловат, витиеват и растянут даже заголовок статьи духовных пастырей, тогда как ответ Яковлева на их выпад озаглавлен ясно и определенно: «К вопросу об инородческой миссии в Поволжье».

Публицист ставит перед собой четкие цели: «Нашей задачей будет, во-первых, определить отношение автора к системе Н. И. Ильминского; во-вторых, разобрать обвинения, выдвигаемые им против людей, участвующих в применении этой системы; в-третьих, наконец, рассмотреть состоятельность предлагаемых реформ»²⁷. Анонимные авторы тоже пишут о системе просвещения и ее деятелях, но без соответствующей последовательности. Ими эти вопросы «постоянно смешиваются и переставляются: речь идет то о людях, то о системе, а иногда в середину обвинения вставлен проект реформы, реформа кончается снова упреком, критика дела начинается с суда над людьми...» — так выразил Яковлев свое неодобрение отсутствию в произведении логической последовательности²⁸.

При раскрытии сути конфликта Яковлевым обращается серьезное внимание на доходчивое изложение жизненной коллизии. В памфлете «К вопросу об инородческой миссии в Поволжье» описание пунктов разногласия публицист начинает так: «В указанной статье С. Е. Н., несмотря на ее краткость, есть и критика программы, и строгий, по-видимому, суд над людьми, участвующими в инородческом деле, и проект всех реформ, долженствующих поправить, по мнению автора, недостатки и пробелы инородческой миссии»²⁹. Далее идет подробное изложение разногласий с оппонентами.

Истоками создавшейся коллизии автор считает: 1. Незнакомство оппонентов с делом. «В трех строках автор успел обнаружить все свое незнакомство, если не полное невежество», — констатирует Яковлев, имея

в виду переводческое дело³⁰. Далее он продолжает: «Проект автора также свидетельствует о его полном незнании. Он говорит, что надо образовать комиссию из русских и инородческих священников при участии светских лиц. Чего же образовывать, когда такая комиссия уже существует в Казани... Над чувашскими переводами точно так же трудится целая группа лиц, составляющих, если автору угодно назвать ее так, особую комиссию»³¹. 2. Неверное понимание вопроса — второй исток коллизии. Указанные два автора «Миссионерского обозрения», например, не уяснили себе суть основных принципов системы христианского просвещения Н. И. Ильминского, из-за чего выступают с требованиями, идущими вразрез с этой системой. 3. Враждебные намерения оппонентов — третий исток коллизии. Они исходят из личных отношений, поэтому Яковлев нисколько не сомневается «в сознательности враждебного намерения их»³².

Статья в «Миссионерском обозрении» явилась «прямым выражением начавшейся с некоторого времени оппозиции со стороны администрации церковно-приходских школ Симбирской епархии современной постановке инородческого дела»³³. Цель этой оппозиции — «ломка системы Н. И. Ильминского». Значение статьи Яковлев видит в том, что она еще раз показала, «откуда, из каких соображений вытекает это противодействие»³⁴, и становится совершенно ясно, чьи и какие интересы выражает противоборствующая сторона.

Затем Яковлевым подводится «окончательный итог тому», чего требуют оппоненты. А требуют они усиления церкви в школьном деле, устранения светских лиц от этого дела там, «где есть некоторая видимость права потребовать этого», хотят запретить светским лицам заниматься переводами книг религиозно-нравственного содержания и т. д. Из нескольких представленных проектов только один предусматривает нечто положительное — создание монастыря, все остальные «требуют разрушения уже существующего дела»³⁵.

У Яковлева хватило смелости и решительности по-должному оценить домогательства архиерея и иеромонаха. Во-первых, предлагаемые требования представляют собой «вариации давно опровергнутых и забытых претензий и недоразумений»³⁶. В них нет ничего нового, фактически они ведут к старому. Во-вторых, иные предложения вообще ошибочны. Так, за счет средств, выделяемых на женское училище при Симбирской чувашской школе, учреждать должность епархиального миссионера с целью «личного воздействия без определенной программы деятельности, в гадательном расчете на исключительную личность, есть ошибка...»³⁷. В-третьих, ни одно из высказанных анонимными авторами предложений практически не применимо. «Итак, из трех нововведений, по существу предлагаемых автором, вряд ли полезно хоть одно: первое служит только выражением крайней степени его неуважения к людям, второе невозможно, а с третьим автор опоздал на двадцать два года, т. е. когда возникло женское училище», — с иронией замечает Яковлев³⁸. В-четвертых, статья совершенно незаслуженно, голословно возводит на деятелей народного просвещения чудовищное обвинение. Имя этим обвинениям — «донос и донос ложный»³⁹. Таким образом, в своей оценке конфликта Яковлев исходит из практического значения происходящего.

Яковлевым четко указаны пути преодоления конфликта между выступившими в печати представителями духовенства и деятелями народного просвещения: 1. Надо проявлять доверие не только к человеку духовного звания, но и светского общества; уважения требует достоинство того и другого. 2. Не боясь надуманных обвинений, настойчиво продолжать просвещение народа, так как труд чувашских просветителей «честен и добросовестен»⁴⁰. 3. Добиться помощи в развертывании этого благородного дела, ибо «оно нуждается в средствах, а главное — в новых силах»⁴¹.

Указывая реальные пути решения конфликта, автор обычно выступает в роли арбитра. Однако в ряде случаев Яковлев — публицист не только арбитр, но и действующее лицо. Отображая столкновение противоположных сил, стремлений, интересов в деле распространения народного образования, нередко и сам автор, деятель этой же области, находится в одном из противоборствующих лагерей. Например, в статье «По поводу заметки земского начальника С. Я. о земских инородческих школах» на одной стороне баррикады находится инспектор школ Яковлев, а на другой — земский начальник Яковицкий; в памфлете «К вопросу об инородческой миссии в Поволжье» противниками публициста оказались Молчанов и Титов. Как правило, у Яковлева автор и противоборствующая сторона совпадают в одном лице в полемических произведениях.

Поиски путей разрешения конфликта и конкретное указание их характерны для многих публицистических выступлений Яковлева. При этом автор идет от раскрытия сути противоречия к обобщениям и выводам, а затем — к перечислению мер, необходимых для разрешения его. Иначе построил Яковлев корреспонденцию «Дружная семья»⁴². Здесь подробно изложена совместная учеба в одной школе детей разных национальностей — русских, татар, чувашей. Все обучаются успешно, живут дружной семьей. Автор вовлек читателя в круг своих мыслей, но выводов и обобщений не дал; к чему зовет — об этом тоже умолчал. Однако корреспонденция написана так, что читателю нетрудно понять позицию автора. Логика его концепции неизбежно подсказывает читателю идею дружбы разных народов. С подобным же расчетом написан историко-этнографический очерк «Чувашский праздник учюк», из концепции которого вытекает мысль о святости, нерушимости народных традиций.

Таким образом, в работе Яковлева над публицистическим конфликтом мы усматриваем следующие этапы: 1. Выбор конфликта для отображения. 2. Раскрытие сути конфликта. 3. Указание реальных путей преодоления противоречия. Чтобы вызвать соответствующий общественный резонанс, автор производит тщательный анализ сути конфликта. Он превосходно понимает, что принцип правдивости публицистического слова требует от автора точного отображения конфликта, а критерии точности не в показе всех сторон и деталей конфликта, а в степени проникновения в суть происходящего. Яковлев умел выделять существенные черты сложного целого. Так, при раскрытии сути конфликта наиболее важными считал следующие стадии: изложение жизненной коллизии; показ ее социальных истоков; уяснение значения возникшей коллизии для сегодняшнего дня, для данного времени; подытоживание предложений и требований противоборствующей стороны; критическая оценка предлагаемого. Выступая за национальное возрождение чувашей, Яковлеву приходилось отображать острые конфликтные обстоятельства, а наличие их придавало его выступлениям стремительность и динамичность.

Выбор темы публицистом фактически означает определение непосредственного предмета отображения — конкретных фактов, явлений, событий действительности и связанных с ними обстоятельств, а в выборе конфликта фиксируются те стороны предмета, которые соответствуют авторскому замыслу. Идея произведения выражается прежде всего в оценке конфликта, в указании путей разрешения его. Именно на этих компонентах разработки конфликта наиболее выпукло проявляется позиция автора. Вместе с тем идея произведений Яковлева начинает вырастать в ходе работы на предыдущих стадиях. Если она стала доступной для читателя, автор специальной оценки конфликта не дает, особо не подчеркивает и возможных путей его разрешения. Выбор темы и конфликта, раскрытие сути конфликта, указание путей его разрешения составляют содержание выступления публициста. Совершенно прав В. И. Здоровега, считающий содержанием публицистического произведения «отобранные автором и отраженные им в соответствии с его общественно-политическими идеалами факты и явления общественной жизни и его мысли, суждения о них⁴³.

Яковлев не оставил специального труда, в котором были бы собраны, обобщены, сведены в определенную систему высказывания о литературно-публицистическом творчестве, но ценные мысли по этой части находим в письмах и произведениях на другие темы. Вначале рассмотрим те требования, которые предъявлялись им к литераторам. По его убеждениям, любой автор, кем бы он ни был, прежде всего должен изображать жизнь правдиво, без прикрас. Обязательным условием обнародования произведения является достоверность приведенных фактов. В точности, правдивости выступлений в печати заключена их огромная воздействующая сила. В случае допущения по чьей-либо вине ошибки необходимо сообщить об этом читателям. «Если Вы, милостивая государыня, уважаете свою честь и печатное слово, то, конечно, как лицо, стоящее во главе редакции, обязаны дать немедленно определенные и фактические утверждения по данному поводу», — требует Яковлев у издательницы Л. Сахаровой⁴⁴.

Он считает, что все доводы должны быть обоснованными и доказательными. Сомнительные материалы не могут быть одобряемы читателем. «Отвечать на анонимные бездоказательные намеки на страницах газеты я возможным для себя не нахожу», — заявляет Яковлев клеветникам⁴⁵. Автор должен излагать материал кратко и ясно, а редакция не может вносить в него произвольные изменения, ведущие к искажению смысла. Когда редакция «Церковного вестника» напечатала извлечение из отчета А. И. Баратынского с существенными изменениями в его содержании, то Яковлев посоветовал автору написать опровержение.

Литератору необходимо умение выделять главное, существенное. Говоря о статье своего сына А. И. Яковлева «Старая и новая постановка инородческого дела», он подчеркивает ее достоинство: в ней «освещена принципиальная сторона»⁴⁶. Возражая преподавателю русского языка и словесности М. В. Барсову, гимназист Яковлев говорил: между частями сочинения необходима внутренняя связь⁴⁷.

Яковлев считал, что автору прежде всего необходимо научиться правильно и четко излагать свои мысли. «Не то важно, что ты сказал, а то, как тебя поняли. Поэтому учитесь ясно и точно выражать свои мысли. Неточно выраженная мысль может привести к досадному недоразумению. Ко всякому делу надо прилагать разум», — советовал он молодым авторам⁴⁸.

Педагог-публицист требовал от литераторов упорного, настойчивого труда. «Хорошо писать — это дело нелегкое, но очень возможное при старании и терпении», — внушал он А. В. Рекееву в одном из своих писем⁴⁹. Перед 25-летнем Симбирской чувашской школы Рекеев принялся писать воспоминания о ней. Ознакомившись с черновыми набросками Рекеева, Яковлев откликнулся так: «Любезный Алексей Васильевич! Писание твое положительно интересно и важно для истории нашей Симбир(ской) чуваш (ской) школы, которой ты есть первый воспитанник; твоя судьба есть ее история. Настоятельно прошу продолжать, а написанное пополнять и исправлять. Поверь, выйдет из твоего труда очень, очень интересное произведение...»

Тут же Рекееву даются весьма полезные советы:

1. Пиши подробнее, особенно обстоятельнее изложи главное, фактическое. Написанное неоднократно пересматривай; лишнее, не относящееся к делу, вычеркивай. 2. Пиши в лицах, т. е. приведи подлинные разговоры. 3. Описывай точно и беспристрастно. 4. Для образца прочитай книгу Н. И. Ильминского о крещено-татарской школе, изданную в память 25-летия ее⁵⁰. 5. Постарайся «основательно и сознательно» усвоить грамматику, читай «внимательно хорошие книги»⁵¹, так как литератору без постоянного совершенствования знаний не обойтись.

В письме от 20 июня 1885 г. Яковлев просит Рекеева изложить о возникновении и развитии школы самым подробным образом и написанное неоднократно пересматривать. «...В настоящее лето долго сидеть за твоими записками я решительно не могу. Потрудись хорошенько еще сам исправить, лишнее, не относящееся к делу, опустить, главное же, фактическое изложить обстоятельнее»⁵².

Творческую работу своего первого ученика Рекеева мудрый педагог Яковлев не упускал с поля своего зрения и в последующем. Наконец долгая кропотливая работа увенчалась успехом: воспоминания доработаны и напечатаны в журнале «Православный благовестник» (1910, № 18. С. 254 — 260).

При подсказке своим ученикам и сослуживцам злободневных тем для творческой работы Яковлев исходил из того, нужна она народу или нет. Так, он настойчиво советует Рекееву создать книжку по пчеловодству на чувашском языке. «Ты этим руководством по-чувашски окажешь народу огромную услугу, — они ведь любят пчеловодство», — напоминает ему Иван Яковлевич. Как он полагает, книга, написанная для народа, прежде всего должна быть доходчивой. «Крайне желательно, чтобы она, эта книжка, была изложена правильным, но простым и ясным языком по-чувашски... — подчеркивает Яковлев. — ... Повторяю, нужно изложить подробно и обстоятельно, но это тебе возможно, потому что, с одной стороны, ты хорошо знаешь пчеловодное дело, с другой — ты владеешь хорошо чувашским языком». Чем же достигается доходчивость книги? Ответ на этот вопрос Яковлев дает 6 (19) декабря 1919 г. в письме тому же Рекееву: «При изложении по-чувашски ты обрати внимание на правильность и ясность языка, выражения были бы чисто чувашские, ходячие у чуваш - пчеловодов опытных, а не сочиненные, придуманные искусственно»⁵³.

Трудам всех, в том числе и своих близких друзей, Яковлев давал не лицеприятную, а объективную оценку. «Напечатать можно, и даже хорошо, но необходимо сильно поправить и сократить рукопись твою. Постарайся это сделать», — предлагает он Рекееву 16 декабря 1910 г.⁵⁴ Дельные замечания своего учителя Алексей Васильевич воспринял без тени обиды, в точности исполнил его пожелание, и рукопись в следующем году увидела свет под названием «Чуваши. Применение системы Ильминского к их просвещению» в казанском журнале «Сотрудник братства св. Гурия» (1911. № 25, 26. С. 385 — 418).

Неравнодушен был Яковлев и к тому, какая духовная пища подносилась в печати народу. Многим авторам он давал те или иные целенаправленные рекомендации. Так, в воспоминаниях воспитанника Симбирской чувашской школы Н. С. Сергеева говорится: «Весной 1917 года И. Я. Яковлев предложил мне перевести статью «Падение царизма» и послать ее в газету «Хыпар»⁵⁵. Он говорил, что царь Николай убран не только за беспробудное пьянство, как это было написано в газете «Хыпар», но за все вредные действия и что никакого царя нам не надо»⁵⁶.

Яковлев создает художественные образы с таким же мастерством, с каким рисует документальные персонажи. У него художественный образ, т. е. типизированный, обобщенный, или несколько образов часто составляют основу всего рассказа («Тилить-тилить Мигулай», «На рыбной ловле», «Вихрь» и др.). В произведениях этого жанра показываются представители трудового народа. В этом «ясно видна характерная для всех просветителей демократизация героя»⁵⁷. Иногда автор ставит на центральное место в произведении и документальный персонаж, т. е. отображение конкретного лица из действительной жизни («Протоиерей А. И. Баратынский»). Целая галерея документальных персонажей дается им в мемуарах «Моя жизнь».

Для показа в своих произведениях Яковлев выбирает людей не инертных, а весьма активных. Таких он находит среди тех, кто думает не о себе, а о народе. К ним он относит, например, земского деятеля И. А. Горбунова. «Почетное место в скромной истории Симбирской чувашской школы должно быть отведено и одному простому человеку, но видному общественному деятелю в Буинском уездном и Симбирском губернском земствах, Ивану Афанасьевичу Горбунову... Главной чертой в этом мужике была вера в полезность и необходимость образования и для крестьянина. Ни жизнь его до 1861 года, ни деятельность последующая никогда не были затемнены ничем худым, он умер честным, но бедным человеком, не оставив после себя ни гроша денег», — писал о нем публицист⁵⁸. Тех, кто самоотверженно боролся за народное дело, Яковлев ободрял вдохновенным словом.

Тепло описана им также А. А. Глазова, дочь одного симбирского дворянина, возгоревшаяся желанием помочь чувашской школе. «Это — тип лучшей русской женщины, которая умела оценить в людях то, чего они сами не ясно сознавали, оживить и одухотворить занимавшую их идею, подвинуть слабую волю к деятельности... По ее инициативе, при ее горячем организаторском участии, при ее умении сходиться и влиять на людей разных характеров была оказана и первая самая значительная материальная помощь. Благодаря ее участию была собрана по подписке в пользу первых учеников значительная сумма...» — так отзывается о ней Яковлев⁵⁹. Он страстно заинтересован в судьбах таких героев. Читатель видит: автор относится к ним с особой симпатией.

Яковлев умел несколькими штрихами обрисовать своих героев. Мастерство Яковлева в показе людей отмечено и Н. И. Колосовым: «С глубоким интересом прочитал статью в «Церковных ведомостях». Прекрасно здесь представлены образы Анастасии и особенно Варвары Мироновой»⁶⁰. Полнота и достоверность публицистического персонажа достигается Яковлевым показом его с самых разнообразных граней. Интересен «механизм» отображения им Гаврилы Ивановича Мушкеева, крестьянина деревни Старых Бурундуков Буинского уезда, у которого Яковлев-мальчик жил в период учебы в удельном училище. В мемуарах «Моя жизнь» публицист дает такое описание его внешности: он «среднего роста, коренастый, плечистый, большой силы, вообще отличавшийся цветущим здоровьем»⁶¹. Эти лаконичные данные настраивают читателя видеть в персонаже незаурядного человека. Яковлев подробно рисует отношение своего героя к членам своей семьи, вообще к окружающим его людям. Хотя он суров, строг к себе и другим, в семье не обижал никого, особое сыновье почтение оказывал своей престарелой матери. К мальчику Яковлеву, круглому сироте, относился по-отечески ласково, никогда его не наказывал. Смысловую нагрузку вкладывает Яковлев и в описание отношения Мушкеева к домашним животным, которых у него было немало. И здесь перед нами русский крестьянин — настоящий рассудительный хозяин, почтенный глаза семьи.

Из особенностей характера героя автор на первое место ставит трудолюбие. Мушкеев не только любил труд — он не мог жить без него. Все делалось им быстро, с усердием и увлечением, всем он подавал пример. Но не всякий труд был ему по душе — признавал только труд физический. Торговлей не занимался — считал ее ниже своего достоинства. К охоте был равнодушен. К наживе никогда не стремился.

Мушкеева всегда тянуло к новому, полезному. У него не было пчел — решил завести. Изучил пчеловодство и устроил образцовый пчельник. «...Не умел делать сети, рыболовные снасти. Захотел и стал делать их сам прекрасно. Понятия не имел о дублении овчин — научился.»⁶². Приучал Мушкеев к труду всех, в том числе и своего квартиранта.

Читатель также узнает о том, как относились к Гавриле Ивановичу односельчане: все к нему обращались почтительно, все его уважали. В конце дается авторская оценка персонажу, представляющему собой «во всех отношениях замечательную личность». Свои суждения публицист выводит из фактов, а выводы подтверждает ими. Основные факты берутся автором из личных наблюдений.

Ярко бросающейся в глаза особенностью публицистического творчества Яковлева является постоянное совершенствование высказанных им самим мыслей. Связывая свои помыслы с тягой народа к лучшей жизни, он неутомимо конкретизирует и расширяет их. Показательна, например, эволюция его мысли о «духовном обрусении» чувашей. В 1870 г. в произведении «Первые шаги Симбирской чувашской школы», он, раскрывая цели своей жизни, пишет: «хочется, чтобы чуваши были просвещены... и слились в одно целое с великим русским народом»⁶³. В дальнейшем выражения «слияние народов», «духовное обрусение» в произведениях Яковлева встречаются все чаще. Пути слияния чувашей с русским народом каждый раз подробнее и конкретнее раскрываются в трудах «По поводу заметки земского начальника С. Я. о земских инородческих школах» (1894), «О школьном образовании чуваш» (1897). Под слиянием чувашей с русским народом Яковлев подразумевал приобщение их к русской национальной культуре, а это должно было стать важным средством подъема культуры родного народа. Такая идея исходила из признания им высокого уровня русской культуры. Ориентация публициста на передовую русскую культуру отчетливо выражена и в памфлете «К вопросу об инородческой миссии в Поволжье». «Христианство и просвещение — вот две непосредственные жизненные цели, которых никогда не следует упускать из виду, — указывал публицист. — С государственной точки зрения правильное решение этих двух задач есть наиболее целесообразный способ обрусения, если под обрусением понимать духовное слияние инородцев с русским народом и поднятие первых до уровня последнего». Здесь же Яковлев говорит о том, что он всю свою жизнь посвятил делу поднятия чувашей «до того культурного уровня, на котором стоит русский народ»⁶⁴.

Публицист в 1906 г. снова возвращается к этому вопросу. Проблема «обрусения» чувашей получает дальнейшее углубление и обрастает новыми деталями в статье «Что такое чувашская учительская школа? Каково мое отношение к ней?» Автор доказывает: не надо «суживать задачи обрусения до обучения одному только русскому языку: такая постановка задачи была и односторонней, и, как уже опыт неоднократно показал, неблагодарной»⁶⁵. Цель заключается в том, чтобы нерусские народности составили с русским народом «одно органическое, нераздельное, неразъединимое целое»⁶⁶. При достижении этой цели методы насилия совершенно неуместны. «Прежде всего надо устранить всякую мысль о насильственном воздействии, мысль, столько раз приводившую к самым печальным результатам, — подчеркивает Яковлев, — не надо стремиться обрусить инородцев, а надо помочь им обрусеть» ⁶⁷. Приведенная особенность его творчества свидетельствует о том, с какой настойчивостью добивался Яковлев осуществления тех задач, которые были направлены «к благу народа».

Публицист средствами художественной выразительности и приемами полемики пользуется экономно, разумно. К ним прибегает он с расчетом ярче выделить главные, стержневые идеи, точнее поразить противника. Так, очень страшным было для самого Яковлева и для его дела обвинение в сепаратизме. Чтобы опровергнуть эту мысль, он в статье «По поводу заметки земского начальника С. Я. о земских инородческих школах» воспользовался приемом наращивания смыслового значения: «Когда автор бросает в вас упреки, выдвигает против нас в конце концов обвинения в сепаратизме, равносильные обвинению в государственной измене, когда он бросает в нас грязью, мы по необходимости стараемся доказать неосновательность упреков и обвинений, стараемся обнаружить свою невинность... Не было, нет и положительно не может быть подобных тенденций среди чувашей и их просветителей — это факт»⁶⁸. Приведем еще один пример: «...Чувашское племя, окруженное русским и татарским населением, не имеющее исторического прошлого, племя мирное, трудолюбивое, земледельческое, по широте своих воззрений не идущее дальше интересов своей деревни и родных полей, не может представлять для русского народа и Русского правительства предмета опасений со стороны претензий сохранить чувашскую национальность в чистоте и целости и получить ход самостоятельной чувашской цивилизации, как боязливо думает автор заметки»⁶⁹.

Для опровержения того же обвинения Яковлев применяет удачное сравнение: «Питать мысль о самостоятельном ходе цивилизации даже для этих народностей, имевших свою историю, значило бы обречь себя на вечную мучительную бесплодную погоню за призраками»⁷⁰. Здесь сопоставляются два понятия — «питать мысль о самостоятельном ходе цивилизации» и «вечная мучительная бесплодная погоня за призраками». Сравнение основано на сходстве их бессмысленности. Хотя оно выражено без особых вспомогательных слов и непосредственно входит в конструкцию предложения, сопоставляемые явления не сливаются в одно, легко различаются. Сравнение прекрасно выполняет свое назначение: в сопоставлении со вторым понятием первое становится еще бессмысленнее.

Публицист каждый раз придает сравнению своеобразное синтаксическое оформление. Вот, например, его сравнительные конструкции: «Две школы, заведенные им, — две светлые точки...»; «Я во время этой поездки сделал важное открытие, которое... не менее удивило и поразило меня, чем открытие Америки Колумбом»; лишить недуховных лиц «права вести целые годы подготовительную работу, необходимую в инородческой местности, это значит вынуть из-под здания весь фундамент». В произведениях, предназначенных для детей, сравнения составлены уже из близких им понятий: «Пламя вышиною с дом...», «Хмель висит, будто пальцы перчаток с тычин свешиваются» и др.

Стилю Яковлева характерны развернутые сравнения. Так, одно из них применяет для показа того, как велика разница проникновения в народную психологию с помощью чужого, незнакомого и своего, родного языка: «Горький опыт показал, что в первом случае только предполагалось больше..., но не давалось ничего, а во втором, если предлагалось и меньше..., то оно было доступно народу во всем своем объеме»⁷¹В следующем примере две отрицательные черты характера одного и того же человека остроумно уподоблены автором одна другой: «Насколько автор склонен хулить других, настолько же он склонен распространяться о собственных достоинствах... Это две стороны медали: вогнутая и выпуклая»⁷².

Как сравнение воспринимается у Яковлева форма синтаксического параллелизма: «К солнышку тянется всякое растение, чтобы получить свет и тепло. Не секрет и не тайна, что и к Николаю Яковлевичу (Шатрову), как к теплому солнышку, тянутся многие за помощью, и — получают»⁷³. Или вот другой пример, заключающий в себе мягкий юмор: «Предводитель дворянства поддерживает свое сословие и его интересы, а выдающийся священник, конечно, должен пещися об интересах духовенства»⁷⁴.

Как мы уже говорили, в публицистическом творчестве Яковлева встречается и жанр памфлета, известного под названием «К вопросу об инородческой миссии в Поволжье». Это произведение представляет собой резкое и смелое обличение, направленное против конкретных представителей симбирского духовенства, относившихся враждебно к делу подъема культуры народов и требовавших для себя непомерной власти во всех сферах духовной жизни народа. Рассчитывая на здравый смысл и непосредственные эмоции читающей публики, Яковлев для развенчания корыстных стремлений и хищных аппетитов духовных лиц выбрал ярко экспрессивный стиль, который присущ иронии и сатире. Произведение Яковлева явно тенденциозное. Гневно-презрительное отношение его к извращению фактов и лживым словесным хитросплетениям оппонентов выражено рельефно.

Сильны и метки приемы полемики, использованные публицистом в этом памфлете. Чтобы вызвать у читателя чувство недоверия к слову противоборствующей стороны, Яковлев прежде всего дает «очерк приемов противника», т. е. подробный критический анализ тех нечистоплотных приемов, которые он обнаружил в печатном выступлении Молчанова и Титова. Во-первых, они не утруждают себя обоснованием своих мыслей. «Может случиться», «может выйти», «возможно»...— вот на каких предположениях строят они свои рассуждения, тем не менее подают их в категорично-распорядительной форме. Напротив, Яковлев тщательно аргументирует свои мысли, раскрывает суть обвинений оппонентов, рассматривает их конкретные предложения и показывает, к каким результатам они могут привести. Во-вторых, оппоненты пользуются нечестными приемами полемики. Суждения их; часто являются ответом на не существующий, ими самими надуманный вопрос. Исходную точку полемики берут из воображения и начинают строить догадки по вопросу, который ни жизнь, ни люди им не предлагали. Поэтому все их «рассуждение висит в воздухе». Например, анонимы упрекают кого-то в обособлении и выделении инородческих приходов «из ряда других по их устроению и управлению». Яковлев вполне резонно отвечает: «Неизвестно, однако, чья же программа имеет в виду «обособление и выделение»⁷⁵. Анонимы снова плетут лишнее, «потому что никто не предлагал вопроса»⁷⁶. «Стало быть, нечего было огород городить», — дополнил Яковлев, а потом, желая оставаться до конца вежливым, последнее предложение вычеркнул⁷⁷.

К числу нечестных приемов полемики относится также выставление нелепого тезиса и выражение несогласия с ним. Конкретно этот прием выглядит так: анонимы сначала извращают мысль тех, на кого нападают, затем оспаривают ими самими состряпанную чушь. «Автор извращает мысль Н. И. Ильминского, умышленно лишая ее смысла, и старается затем возразить на придуманную им самим нелепость», — отмечает Яковлев⁷⁸ и приводит ряд примеров, иллюстрирующих подобную нечестность оппонентов. По его мнению, авторы, рассуждая так, спорят «сами с собою и больше ни с кем». Несомненно, такая непорядочность свойственна не здравой полемике, а пасквилю.

В полемических произведениях Яковлев мастерски пользовался особым приемом — доведением аргументов противника до абсурда. Здесь публицист продолжает цепь нелепых рассуждений идейного врага, как бы договаривая за него. Этим он достигает демонстрации всей нелепости и вздорности утверждений своих противников. Данный прием находит неоднократное применение и в памфлете «К вопросу об инородческой миссии в Поволжье». Как бы разделяя опасения оппонентов о «дурных» последствиях «вредного воспитания» питомцев Симбирской чувашской школы, якобы проникнутых враждебным чувством ко всему русскому, Яковлев пишет: значит, выпускники школы сеют в селах и деревнях «крамолу, возбуждают своих единоплеменников - чуваш против русской народности и гражданственности, потрясают государственные основы... Словом, чувашская школа — это такая язва, такое змеиное гнездо, что его как можно скорее и с корнем нужно уничтожить. Вот до чего может договориться наш автор, если будет последователен»⁷⁹. С сомнительным выводом противников публицист вначале будто соглашается, но, продолжив линию мысли средствами преувеличения, вызывает у читателя сомнение в достоверности высказанной мысли и мнимое обвинение их сводит на нет краткой оговоркой. Тезис о том, что педагоги должны прививать своим ученикам те же убеждения, какие имеют сами, также излагается публицистом по способу логического продолжения мысли оппонентов: «Если мы делаем дурно, то, значит, думали и действовали дурно, вот к чему приводит логика автора. Но это надо доказать»⁸⁰. Удар по противникам снова нанесен последним предложением.

В названном полемическом произведении Яковлев высказывания оппонентов, их доводы умело обращает против них самих, т. е. бьет врагов их же оружием. Вот пример: «Первым недостатком (автор считает) исправления, вносимые в текст переведенных книг. «Мы не знаем, как инородческая масса, например, чуваши, относятся к исправлениям богослужебных книг, но нам кажется крайне ненормальным то явление, если всякое новое издание евангелия на чувашском языке будет являться с исправленным, измененным текстом». Если «мы не знаем», то чего же рассуждать? Но объясним автору, что практикой многих десятилетий показана польза этих исправлений и спокойное отношение к ним народа»⁸¹. Так нанес Яковлев чувствительный удар по противникам, иронически цитируя их же непродуманные слова.

Удачно он пользуется приемом переосмысления рассуждений противника. «Вы пришли к тому, с чего начали», — пишут анонимы в заключении своего выступления. Яковлев же с юмором парирует: «Да, Вы пришли к тому, с чего начали: заключительная страница находится в полном соответствии с первой. Вы приписали нам вымышленные действия и несуществующие намерения... Вы верны себе, выставляя против нас и на последней странице обвинение в «намеренном обособлении своего племени от главной народности в государстве»⁸². В памфлете встречается обыгрывание часто повторяющихся слов оппонентов: «Изъять, изъять, передать...» Изъять и передать нетрудно, но в чем будет состоять это изъятие и передача, к чему-то и другое, зачем отрывать от дела тех людей, которые многие годы работали над ним, — остается неизвестным»⁸³. Обыгрывание слов собеседников в споре умаляет значение доводов другой стороны, вызывает у читателя ироническое отношение к ним. Так Яковлев-полемист поражал врага и в этом случае его же оружием.

В памфлете Яковлева находим оригинальный полемический прием, состоящий в мотивированном отказе от дачи ответа на выдвигаемое против него обвинение. К примеру, публицист посчитал излишним разбирать обвинение его в сепаратизме, ибо «оно так старо, так истрепано, основано на таком абсолютном незнании дела, и потому так безвредно, что мы не будем брать на себя труд снова и снова систематически опровергать возводимую на нас нелепость»⁸⁴. Это своеобразный прием умолчания, широко известный в полемике.

Публицистический талант Яковлева обладает яркой творческой индивидуальностью. Изучение творческого наследия его — это интересная и поучительная школа публицистического мастерства. Обращение к значительному опыту основоположника чувашской публицистики учит нас, сколь важно литератору проявить творческую смелость, уметь настойчиво идти к намеченной цели. Точность наблюдений, обилие фактов, раскрытие острых конфликтов и указание путей разрешения их, умение одеть мысль в соответствующую форму, живое яркое слово, близость языка к разговорному, обилие зарисовок с натуры, выпуклые яркие образы, постоянное совершенствование мысли, умение вести полемику — вот сильные компоненты мастерства И. Я. Яковлева - публициста.

Тенюшев, И. Я. Особенности публицистического мастерства И. Я. Яковлева / И. Я. Тенюшев // Тенюшев, И. Я. И. Я. Яковлев – публицист / И. Я. Тенюшев. – Чебоксары, 1990. – Гл. 3. – С. 106 – 134.

¹ Маркс К. Запрещение «Лейпцигской всеобщей газеты» // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 172.

² Маркс К., Энгельс Ф. Извещение о выходе «Новой Рейнской газеты. Политико-экономического обозрения» // Там же. Т. 7. С. 1.

³ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 9. С. 208.

⁴ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 370 — 371.

⁵ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 318.

⁶ Филатов В. С. Социальная психология и идеология // Тезисы докладов на II съезде Общества психологов, вып. 5. М., 1963. С 209.

⁷ Симбирская земская газета. 1878. 6 авг.

⁸ См. статью под таким названием : Симбирские губернские ведомости. 1894. 12 окт.

⁹ Парыгин Б. Д. Основы социально-психологической теории. М., 1971, С. 82.

¹⁰ Яковлев И. Об открытии педагогических курсов при Аликовском двухклассном : училище // Труды особого совещания по вопросам образования восточных инородцев. Спб., 1905. С. 286.

¹¹ Чернышевский Н. Г. Чичерин как публицист // Полн. собр. соч. Т. V. М., 1950. С. 647.

¹² Энциклопедический словарь. Т. 2. М., 1964. С. 491.

¹³ См. : ЦГА ЧАССР, ф. 515, оп. 1, д. 34. Л. 1.

¹⁴ НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 526. С. 410.

¹⁵ Словарь современного русского литературного языка. В 17 т. М.-Л. Т. 5. С. 1355.

¹⁶ См : Словарь литературоведческих терминов. Редакторы-составители Л. И. Тимофеев и С. В. Тураев. М., 1974. С. 155.

¹⁷ Калашников Л. И. Конфликт в публицистике // Мастерство журналиста. МГУ. 1977. С. 157.

¹⁸ Горохов В. М.  Проблемы журналистского мастерства. МГУ, 1972. С. 41.

¹⁹ Ученова В. В. Гносеологические проблемы публицистики. МГУ, 1971. С. 37.

²⁰ Мастерство журналиста. С. 155.

²¹ См.: Яковлев И. Я. Моя жизнь. С. 80.

²² И. Я. Яковлев в воспоминаниях современников. С 104, 106.

²³ ЦГА ЧАССР, ф. 515, oп. 1, д. 34. Л. 1.

²⁴ См. : Миссионерское обозрение. 1899. Нояб. книжка. С. 436 — 451. Дек. книжка. С. 576 — 588.

²⁵ Яковлев И. К вопросу об инородческой миссии в Поволжье // НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 525(2). С. 258.

²⁶ Там же.

²⁷ Там же. С. 257.

²⁸ Там же.

²⁹ Там же. С. 256 — 257.

³⁰ Яковлев И. К вопросу об инородческой миссии в Поволжье. С. 288.

³¹ Там же.

³² Там же. С. 295.

³³ Там же. С. 256.

³⁴ Там же.

³⁵ Там же. С. 307.

³⁶ Яковлев И. К вопросу об инородческой миссии в Поволжье. С. 289.

³⁷ Там же. С. 293.

³⁸ Там же. С. 304.

³⁹ Там же. С. 310.

⁴⁰ Там же. С. 312.

⁴¹ Там же. С. 313.

⁴² Симбирская земская газета. 1878. 6 авг.

⁴³ Здоровега В. И. В мастерской публициста. (На укр. языке.) Изд-во Львовского университета, 1969. С. 175.

⁴⁴ ОР ГБЛ, ф. 361, карт. 4, ед. хр. 27., Л. 9 на об.

⁴⁵ Там же.

⁴⁶ Яковлев И. Моя жизнь. С. 193.

⁴⁷ См. : там же. С. 80.

⁴⁸ И. Я. Яковлев в воспоминаниях современников. Чебоксары, 1968. С. 103, 104, 106.

⁴⁹ НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 514. Л. 32.

⁵⁰ См. : Письмо И. Я. Яковлева А. В. Рекееву от 21 авг. 1893 г. // И. Я. Яковлев. Письма. Чебоксары, 1985. С. 204.

⁵¹ НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 514. Л. 28.

⁵² Яковлев И. Я. Письма. С. 209.

⁵³ Яковлев И. Я. Письма. С. 226, 227, 228.

⁵⁴ НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 656. инв. 1921. Л. 55.

⁵⁵ Чувашская газета, издававшаяся в Казани с мая 1917 г. по февраль 1918 г. Она в корне отличается от одноименной газеты «Хыпар», издававшейся в годы первой русской революции. «Хыпар» 1917 — 1918 гг. был органом Чувашского национального общества. Вокруг газеты сгруппировались буржуазные националисты и эсеровские соглашатели, в результате чего она стала трибуной контрреволюционных сил. Закрыта Чувашским центральным военным советом по требованию революционных масс.

⁵⁶ И. Я. Яковлев в воспоминаниях современников. С. 118.

⁵⁷ Васильев А. В. Черты просветительства в дореволюционной чувашской литературе // Чувашский язык, литература и фольклор, вып. 4. Чебоксары, 1974. С. 312.

⁵⁸ Яковлев И. 25 лет Симбирской чувашской школе // ОР ГБЛ, ф. 361, карт. 32, ед. хр. 14. Л. 3.

⁵⁹ Яковлев И. 25 лет Симбирской чувашской школе. С. 2 — 3.

⁶⁰ ЦГА ЧАССР, ф. 515, оп. 1, д. 34. Л. 1. (Автор, вначале преподаватель русской словесности Симбирской чувашской учительской школы, затем Пермской духовной семинарии, здесь имеет в виду чувашских девушек, пожелавших учиться в Симбирске).

⁶¹ Яковлев И. Воспоминания. С. 50.

⁶² Яковлев И. Воспоминания. С. 49.

⁶³ НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 525(2). С. 71.

⁶⁴ НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 61, инв. 146. С. 258 — 259, 280.

⁶⁵ Там же, инв. 148. С. 23.

⁶⁶ НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 61, инв. 148. С. 23.

⁶⁷ Там же.

⁶⁸ Симбирские губернские ведомости, 1894. 3 дек.

⁶⁹ Там же.

⁷⁰ Там же.

⁷¹ Яковлев И. К вопросу об инородческой миссии в Поволжье. С. 272.

⁷² Там же. С. 309.

⁷³ Яковлев И. Война и чувашская школа в Симбирске. Симбирск, 1915. С. 28 — 29. Н. Я. Шатров — почетный попечитель Симбирской чувашской школы, владелец мануфактурной фабрики.

⁷⁴ Там же. С. 14.

⁷⁵ Яковлев И. К вопросу об инородческой миссии в Поволжье. С. 265.

⁷⁶ Яковлев И. К вопросу об инородческой миссии в Поволжье. С. 266.

⁷⁷ НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 525(2). С. 390.

⁷⁸ Яковлев И. К вопросу об инородческой миссии в  Поволжье. С. 275.

⁷⁹ Там же. С. 279.

⁸⁰ Яковлев И. К вопросу об инородческой миссии в Поволжье. С 278 — 279.

⁸¹ Там же. С. 286.

⁸² Там же. С. 312.

⁸³ Яковлев И. К вопросу об инородческой миссии в Поволжье. С. 302.

⁸⁴ Там же. С. 313.