Э. Никитина

Праски Витти

ПОЭЗИЯ КОНСТАНТИНА ИВАНОВА

1981. Масло. Холст.

Праски Витти (Виталий Петрович Петров, 1936 г.р.) - талантливый чувашский живописец, график, монументалист, эмальер, академик НАНИ Чувашской Республики, заслуженный художник РСФСР, лауреат Государственной премии ЧР, лауреат ряда международных премий. Его основные произведения: серия эмалей «Мотивы поэзии Константина Иванова», серия рисунков гуашью «Нарспи» (1965-90), мозаичное панно «Мирный труд» (1975, Сызрань, фасад жилого дома), «Автостроители» (1976, Тольятти, фасад торгового центра), панно «Родная земля» (1981, Новочебоксарск, Дворец спорта), «Мотивы стихов венгерских поэтов» (1995-99), «Лицо чувашской женщины» (1995-99), серия эмалей «Чувашская мифология» (1999-2001) и «Графическая поэзия» (2000-02). Работы экспонируются в национальных музеях Чувашии, России, Польши, Венгрии, Германии, Испании.
Картина «Поэзия Константина Иванова» - фрагмент панно «Родная земля», - занимающего восемь стен смежных помещений дворца, где художник изобразил чувашскую «хронику в лицах» в сконцентрированном виде. Сквозным стержнем панно являются сюжеты, посвященные знаменитым чувашским интеллигентам. Среди них лики поэтов К.Иванова и М.Сеспеля, художника А.Миттова, композитора Ф.Павлова, космонавта А.Г.Николаева.
На представленном фрагменте — портрет юного К.В. Иванова и картина чувашской свадьбы. Тема свадьбы тесно переплетена с судьбой юного поэта. Как известно, восемнадцатилетний джигит Константин Иванов хотел жениться на девушке из Нижней Улу-елги Таринке, но отец запретил, усмотрев в невесте неравную пару для серьезного шага в жизни. Перипетии свадьбы являются ключевыми в поэме «Нарспи».
По мнению художника, свадебная церемония — высшая форма национального самовыражения чувашей, великолепный народный театр со множеством главных и многостепенных ролей. Народ в этом театре неимоверно талантлив: поет и веселится, глазеет и судачит, размышляет и философствует. Мчится свадебный поезд за невестой — это звездный путь жениховых поезжан, предкульминация торжества. Участники ритуала радостно-возбуждены, чинно-важны глава свадьбы и старший дружка, кони и люди разукрашены по первому разряду, над кибитками развеваются расшитые полотенца, стозвонно звучат колокольчики и бубенцы, волынка, гармонь, барабан. «С детства для меня свадьба незабываемое зрелище, — вспоминает Виталий Петрович. — Ничего лучшего я до сих пор не видел». Потому изображение свадьбы выступает в картине не данью этнографическо-национальной атрибутике, а является духовно-личностным восприятием народного праздника.
На пути свадебного поезда — дом невесты (внутри дома человек с поднятыми к небу руками) и горящее дерево. Почему? Здесь заложена своеобразная мифологическая образность. Напомним, свадьба в поэме не является праздником ни для влюбленных, ни для жениха и невесты. Это акт насилия над влюбленными, трагедия для невесты. Тахтаман жену берет насильно, без ее согласия. Изобразив пылающее дерево, художник использует метафору: влюбленное сердце Нарспи сгорает подобно дереву, сраженному молнией и пожарам. Сгорает дом, в котором обитает душа Нарспи. По чувашскому миропониманию, дом — это храм, хранилище души. Сгорает душа Нарспи, рушатся ее мечты, она молится небесным высшим силам, обращается к богу. Сторонним наблюдателям и второстепенным участникам ритуала, кажется, все равно, влюблена ли новая пара или нет, в шутку или всерьез продают невесту — они играют спектакль, с виду благополучный. А внутри этого зрелища — затаенная трагедия истинной любви и справедливости, духовной и физической свободы человека.
Фрагмент свадьбы — часть монументальной росписи, где хронотоп и действо собраны воедино; прошлое и будущее, грезы и реальность скомпонованы в одном переплетении. У Праски Витти, в противовес К.В.Иванову, Сетнер крадет Нарспи с чужой свадьбы. Художник выходит за рамки иллюстрирования поэмы. Душа Нарспи убегает со своим возлюбленным на белом коне прочь от горя и боли — ведь именно о такой возможности просила бога несчастная девушка! За спиной Сетнера — цветущее дерево, которое пронизывает падающая комета. Это — символ любви Нарспи и Сетнера. Но звезда сгорает и гаснет: Сетнер покорился воле старших и своей матери, не стал перечить законам жестокого мира и не пришел за любимой на свадьбу, как того тайно желала невеста.
В правом верхнем углу — сцена прощании влюбленных. Нарспи в свадебном уборе ждет Сетнера, протягивает ему руки, но быть им вместе не суждено. Фигура Сетнера расположена на фоне неба (трехцветного небосвода) — он остается для Нарспи голубой мечтой. Внизу — условное, декоративное изображение травы. К.Иванов держит в руках только что отпечатанную книгу с силуэтами Нарспи и Сетнера. Они разного цвета — в знак того, что женщина и мужчина вылеплены из разного теста. В европейской трактовке синее символизирует мужское начало, славу и честь, красное — женское, любовь и силу. Можно сказать, что Праски Витти специально поменял ролями Сетнера и Нарспи, потому что с несправедливым приговором судьбы не согласилась именно женщина, а не представитель сильного пола. Отстаивая независимость личности, отвоевывая свободу, неминуемое мщение совершает непокоренная Нарспи. Художник сотворил живописный гимн гордой и праведной, неземной по красоте и духу чувашской девушке.
«Нарспи» восхищает, — говорит нарспианец Праски Витти. — Это очень удивительная для мира искусства поэма. Там есть все: детство, юность, старость, любовь и ненависть, щедрость и жадность, преступления и наказания, трусость и героизм». Вечная борьба добра и зла, спор материального и духовного, игра жизни и смерти, изображенные поэтом, находят художественное воплощение в работах самобытного мастера краски и эмали. Художник постиг глубины чувашской философии и мифологии.

ИДУЩИЕ ПО ПЛАМЕНИ (Кăвар çинче çÿрекенсем)

2001. Сталь. Эмаль. 120х140

Праски Витти создал ряд работ расписной эмалью. Среди них выделяется картина «Идущие по пламени», составленная из одиннадцати эмалированных стальных пластин.
Невеста и жених, изображенные на картине, представлены в свадебных одеяниях. Их костюмы украшены деталями из металла, кожи, раковинами каури (хурткуççи), дерева и содержат символические знаки и узоры. Чувашский национальный костюм подан как собирательный художественный образ с элементами одежды этнических групп вирьял, анат енчи и анатри. Цель картины — показать красоту, богатство и величие чувашского мира. Праздничное одеяние выступает как изображение космогонического миропонимания и жизнеустройства нации, людских взаимоотношений.
Чуваши — светопоклонники. Солнечный символ над головами освещает путь молодым. Он нелегкий: юноше и девушке предстоит пройти по горящим углям (древний орнамент, изображенный под их ногами, обозначает пламя). Клятву верности у булгар закрепляли землей («çĕр çыртса»), а готовность невесты к семейной жизни — пляской босиком на горящих углях. Невеста одета в тухъю, но уже примеряет на себе женское нагрудье ама. Автор полагает, что ныне по обжигающему огню идет весь чувашский народ ради возрождения своей культуры и продолжения жизни на счастливой земле.
Чувашская мифология на первое место ставит женщину. Недаром в левую руку девушки вложен дубовый лист — символ жизнестойкости и душевной мощи. Это видение художника соответствует современной действительности, ибо чувашская семья до сих пор держится благодаря усилиям женщины-матери. На правой ладони — бутон цветка, готового распуститься навстречу свету и теплу. Раскроются ли лепестки, родится ли новая жизнь? Ласточка на левой щеке — поэтическая метафора домашнего благополучия и духовной свободы хозяйки очага. Движущимся колесом на подбородке он подчеркнул память о времени, связи поколений. Изображение головного убора в развернутом виде около лица невесты позволяет разглядеть украшения и вышивку на боковых и задней частей тухьи. Голова волка на левом плече (хулпуççи, дословно — «голова руки») обозначает, что женщина по природе такая же выносливая, преданная детям и яростная в минуты опасности, как волчица.
Шишак тухьи символизирует святую гору Амаду, как греческий Олимп, где обитают бога, и предполагает их покровительство. Когда девушка выходит замуж, ей надевают хушпу, головной убор без навершия, с открытым верхом — для общения с высшим миром. Нагрудная кольчуга ама, выполняющая роль щита, память о снаряжении древних воительниц-амазонок. Украшения на плечах, спине и бедрах — тоже от боевого защитного костюма.
Чувашский национальный мужской костюм меньше сохранил атрибутов архаики. Сохранилось несколько видов головного убора: шапки, колпаки, картузы, ялкасы, шляпы. Самое красивое в мужском костюме, конечно, рубашка. И тыльная, и нагрудная ее стороны обильно вышивались. Голова лошади, слитая с головой юноши, — метафора во хвалу трудолюбия и силы мужчины. Лошадь — красивое, верное животное, друг и помощник в ратном и мирном труде. Плетка в руке жениха напоминает о свадебном ритуале, когда он три раза ударял саламатом по воротам, кибитке, щелкал по воздуху и произносил заклинание против злых сил мира. Мужчина-воин — защитник жизни и родины. На другой ладони лежит колос — символ урожая, плодородия и благополучия. Мужчина-сеятель — продолжатель рода и народа. Это его две главные обязанности на земле. Между невестой и женихом — символически изображенное древо жизни.
Так видится в общих чертах мир любви, гармонии и красоты, выраженный народным художником в древнем виде искусства художественной эмали.

Халăх шкулě = Народная школа. 2003.№ 1. Вкладка : репрод.