Г. Ф. Юмарт

Литературно-культурный контекст в творчестве Михаила Сеспеля

Как и многие классики литературы, М. Сеспель – сын своего времени, что в свою очередь многогранно отразилось в творчестве певца Нового Дня. Без учета конкретных сведений об историко-культурном фоне трудно дать верную оценку литературному наследию основоположника чувашской советской поэзии. Выявление корней художественных исканий поэта-трибуна помогает лучше определить идейно-художественное содержание произведений Сеспеля. Понимая важность этого, видные сеспелеведы не забывали учитывать историческую обстановку литературной деятельности поэта-новатора. Так, М. Я. Сироткин новые веяния художественного мира Сеспеля объясняет социально-политическими переменами после Октября, историческим развитием национальной культуры. Попутно им отмечается творческая учеба поэта у своих предшественников (М. Федорова, К. Иванова, Таэра Тимкки, Н. Шелеби), у классиков русской и украинской литератур, у литературных течений начала XX века.

Более конкретные сведения, комментирующие истоки произведений Сеспеля, даны в трудах Н. II. Иванова. Развитие взглядов поэта на литературу и искусство рассматривается им на широком фоне богатой биографии реформатора чувашской поэзии, что тесно связано с общественной и литературной жизнью своего времени. Сеспелевскую реформу чувашского стихосложения он подкрепляет конкретным анализом текстов, не ограничивается оценкой введения силлабо-тоники в чувашскую поэзию, обращает внимание и на другие виды стихосложения (тонику, свободный стих), и на обновление Сеспелем чувашской рифмовки и строфики. Во всем этом отмечается огромное влияние русской поэзии².

Четкая периодизация творческого пути Сеспеля В. Г. Родионовым яснее выявила особенности художественного сознания основоположника чувашской советской поэзии³. Она помогает лучше видеть национальные и интернациональные корни творчества Сеспеля.

Много ценного фактического материала встречается в статьях и романе «Сын Нового Дня» П. Н. Чичканова⁴. На основе конкретного текстологического анализа стихотворения Сеспеля «Не спеши уходить – погоди... (Из Н. Отсоли)» В. Егоров в посвященной специально этому статье доказывает знакомство чувашского автора с поэтом-пролеткультовцем⁵. Вопросы влияния поэзии разных народов на Сеспеля освещались и в трудах Е. Владимирова, В. Долгова, Н. Дедушкина, И. Семенова и других⁶, но их выводы страдают недостатком конкретных примеров, хотя в исследованиях встречаются и новые материалы. Богат ценными фактами сборник воспоминаний о поэте⁷.

В поэзии Сеспеля знаменем его национальности выступает родной язык. Интересно рассмотреть обстановку, в которой у реформатора чувашского стиха начал формироваться его образ. Чувашская газета «Хыпар», издававшаяся с мая 1917 г. под лозунгом «Чăвашсем, пĕрлешсе ĕçлеме тытăнар!» (Чуваши, начнемте действовать, объединившись), часто ставит вопрос о роли родного языка в национальной жизни. «Мĕнпур чĕререн кăшкăрса, Чăваш чĕлхине «ура» теп» (От всего сердца восклицая, говорю «ура!» чувашскому языку),– пишет А. Милли в стихотворении «Чувашская марсельеза» (2 №). Он же в 3-м номере говорит: «Пусть духовные песни звучат на чувашском языке». Автор выступает за равноправие языков даже в монастырях и церквах. В 5-м номере неизвестный С. X. вопрос о свободе языка поднимает вместе с другими требованиями: «Пур халăх та хăй чĕлхипе калаçтăр, хăй тĕнне тыттăр, хăй ĕçĕсене хăй ирĕкĕпе туса тăтăр, ачисене те хăй шкулĕсенче вĕренттĕр» (Пусть каждый народ говорит на своем языке, исповедует свою религию, свои дела свершает своей свободой и детей своих учит в своих школах): О. Ятманов в стихотворении «О Никите» высмеивает чувашей, брезгующих родным языком (№ 9). 9 сентября Милли напечатал статью «Чуваши начали оживать от смерти», где говорит, что этот народ, оказывается, не намерен забыть свой язык. С этого номера нередки статьи о чувашском языке. П. Чавка поднимает вопрос о красоте языка, предлагает издать чувашскую грамматику и другие пособия. «Ху чĕлхÿне ху ан хурла!» (Не охаивай свой язык) – так назвал свою статью С. Эльгер в сентябре. В ноябре появляется статья В. Туринге о К. В. Иванове. В 54-м номере напечатан чувашский гимн И. 3. Петрова. «Чăваш мухтав юрри». Чăваш чунне чĕртмелле, çине тăрса пĕтĕм чăваша тивĕçтермелле! (Надо разбудить душу чуваша, настойчиво, надо объединять всех чувашей),– призывает Г. Алюнов. Есть сообщение о проведенной В. Ф. Смолиным лекции на тему «Чуваши – это булгары» в Казани. На страницах газеты до 1918 г. появилось немало стихотворений чувашских авторов – среди них Милли, Тхти, Шубоссинни.

Осенью 1918 г. в течение нескольких месяцев Сеспель находился в Красной Армии – был делопроизводителем в комендатуре г. Казани. В этом городе тогда решались самые острые вопросы будущей жизни чувашей. По воспоминаниям младшего брата поэта Г. Кузьмина, Сеспель как раз в это время написал свои первые стихи на родном языке, а до этого у него не было мечты сочинять их на чувашском языке. Можно предположить, что упомянутые факты по пропаганде о возрастающей роли чувашского языка вдохновили Сеспеля заняться чувашской поэзией. Сама кипучая жизнь среди чувашей все больше требовала этого. А связи Сеспеля с газетой «Хыпар» начали устанавливаться лишь к 1918 г. (статья «Так ли помогаете?» опубликована 13 января). В том году у него были лишь первые опыты по чувашской поэзии и прозе. В период его увлечения А. А. Червяковой и во время работы в судебно-следственной комиссии поэт еще мало уделяет своего внимания чувашским стихам. А позже, находясь на руководящих постах в первые месяцы в Чувашской Автономии, он острее осознает большую необходимость чувашского слова. Непосредственно включаясь в выполнение задач национального самоуправления, он с осени 1920 г. увереннее отдается делу чувашской литературы. Теперь он, неплохо вооруженный опытом тогдашней русской революционной поэзии, начинает реформу чувашского стиха. К этому времени появляются на чувашском языке разные газеты и журналы, стало выходить больше книг. Время требовало новых форм выражения духовной энергии народа. В поэтическом творчестве это удачно определил Сеспель, выбрав силлабо-тонику, позволяющую богаче передавать разнообразную ритмику стихотворной речи. Возможность этого он доказал своими стихами киевского и черниговского периодов. В 1922 г. он уже мало пишет на чувашском языке, да и русские стихи подписывает псевдонимом «Забытый». Причины известны. В это кризисное время общественные мотивы начинают его интересовать меньше. Увлечение поэзией имажинизма у него происходит скорее всего как литературная учеба, как удовлетворение чисто своих духовных потребностей. Но тем лучше они отразили невыносимые условия голода, хозяйственной разрухи, сложности построения социализма. Но нельзя думать, что Сеспель отказался от своих прежних идеалов. Не зря же в предсмертной записке призывал защищать Революцию.

Из литературно-культурного контекста, отраженного в творчестве и деятельности Сеспеля, коротко можно выделить следующие штрихи. В детстве поэт увлеченно слушает чувашские народные сказки отца, соседей-стариков. Интересуется также песнями, любил разучивать их и петь, учил петь своих товарищей. Любил народную вышивку: мать вспоминает, как он вышил себе рубашку. Нужно помнить, что его дед по матери умел ворожить. Во время учебы в Шихазанах Сеспель увлекается научной литературой о гипнозе. А научился он читать еще до школьных лет. Известно, что в Шихазановской второклассной школе приходилось изучать предмет «закон божий», ученики должны были петь в церковном хоре. В репертуаре любимых песен Сеспеля были «Хазбулат», «Накинув плащ», позже революционные, например, «Смело, товарищи, в ногу». В его творчестве не зря обнаруживаются и мотивы, и образы, и приемы чувашских и русских песен, а также религиозной литературы.

Интересен вопрос: в какой мере знал Сеспель чувашскую литературу? Младший брат вспоминает, как Миша из Шихазанов приносил чувашские книги и устраивал коллективные читки. Среди упоминаемых рассказов, например, встречается одно название из чувашского букваря «Как сгорел наш дом» (Пирĕн çурт çунни). Тихон Педерки вспоминает, как Сеспель вел с товарищами по Тетюшской семинарии беседу о поэме «Нарспи». Партработник Я. Андреев пишет, что он подарил Сеспелю в Тетюшах книгу «Хĕр йĕрри» (Плач невесты). Пожалуй, имеется в виду книга К. Прокопьева «Брак у чуваш», где напечатаны и тексты свадебного фольклора (1903). Сеспель отозвался об этой книге так: «В этих песнях правдиво отражена судьба чувашской женщины, но в ней видна и судьба чувашского народа». Упомянутый Андреев же подарил Сеспелю сборник «Чувашские сказки и предания», основную антологию по дореволюционной чувашской поэзии. Значит, поэт был знаком с этой книгой. В 1919 г. некоторые тексты этой книги опубликованы в журнале «Шурăмпуç». В декабре 1920 г. перед арестом, отправляясь в Казань через Шихраны (Канаш), заехал в Кугеси, там он, знакомясь с Н. Шубоссинни, говорил: «Ба! Кого я вижу? Автора «Красавицы Чегесь!» За обедом у Шубоссинни шел разговор об П. Я. Яковлеве, К. Иванове, Симбирске, поэты прочли друг другу свои стихи и переводы. В 1940 г. украинский писатель Хазан в своем очерке упоминает, что Сеспель очень любил Таэра Тимкки, будто переводившего на чувашский язык «Интернационал» (нам известны пока лишь две первые строки перевода этой песни). Хазан пишет, что с этой песней чуваши шли на фронт. Откуда эти сведения – пока неизвестно.

Сеспель не только начал держать связь с газетой «Хыпар», но старался использовать ее материалы в своих произведениях. Например, в рассказ «Дети леса» (март 1918 г.) он включил текст песни про Адал-патара, которого будто похоронили в золотом гробу на дне моря. Вполне можно допустить, что текст сочинен им самим на материале большого очерка А. Турхана «История чувашского народа» (вышел в конце 1917 г., в 4-х №№), там упоминается, что Атилла был похоронен на дне реки Дуная. То ли помня этот очерк, то ли прочитав книгу Ашмарина «Болгары и чуваши» (1902), в одном письме Червяковой он себя называет потомком выходцев «из монгольских дебрей». Возможно, он читал и книгу Г. Комиссарова «Чăваш халăхĕ малалла кайĕ-ши, каймĕ-ши?» (1918). Тут можно вспомнить и упомянутую лекцию Смолина. Образ жар-птицы из стихотворения «Стальная вера» мог складываться у Сеспеля после чтения не только чувашских и русских сказок, но и после знакомства со стихотворением «Змей» Н. Шелеби. В 1915 г. издана книжка в стихах «Основание г. Константинополя», в той легенде тоже подробно описана жар-птица (вут-кайăк). 5 декабря 1917 г. в газете «Хыпар» Г. Алюнов пишет: «Учредительное Собрание похоже на Жар-птицу. Как говорится в сказке, эту птицу искали тысячи патаров, стремясь поймать ее и передать в руки народа, многие попали в Сибирь, некоторых за это и повесили». Сеспель мог запомнить и этот материал.

1 января и 5 февраля 1918 г. в «Хыпаре» опубликованы стихи неизвестных авторов «Хурлăхлă вилнĕ салтаксем» (Печально погибшие солдаты) и «Некролог». В первом из них описывается страшное поле боя, оно кончается словами:

Во втором стихотворении есть строки:

В этих строках можно обнаружить не только типологическое родство со стихотворением Сеспеля «Жизнь и смерть», но тут возможны и некоторые прямые связи. Сеспель силен своим художественным обобщением, а в произведениях неизвестных авторов преобладает натуралистическое описание (например, ворон раздирает гниющее тело солдата).

писал Н. Шубоссинни в своей книге еще в 1911 г. Может быть, именно этот образ запал в душу Сеспеля? Он не раз пользуется эпитетом стальной.

По устному замечанию А. В. Изоркина, стихотворение «Чăваш арăмне» (Чувашке) написано, видимо, к съезду чувашских женщин. В мае 1918 г. появляется стихотворение в прозе Д. Юмана «Шевле вылять» (Играют зарницы)⁸. Это и подобные ему другие стихи, опубликованные в периодической печати Чувашии, могли повлиять на создание Сеспелем стихотворения в прозе «Чăваш сăмахĕ» (Чувашское слово).

Поэт хорошо был знаком с родной литературой своего времени. Сотрудничал в газете «Канаш», выступал среди населения Тетюшей, Казани, Чебоксар. В Чебоксарах посещал чувашский педтехникум, там же в мае на собрании приняли решение создать организацию чувашских писателей. Горел желанием объединить молодые творческие силы, готовил сборник чувашской поэзии. Стихотворение «Памяти чувашского поэта Агаха» тоже говорит о том, что Сеспель следил за развитием молодой чувашской советской литературы. Он сам же писал Н. Васянке о том, что специально просмотрел номера газеты «Канаш» в поисках материалов для упомянутого сборника.

Сеспель не мыслил развитие национальной литературы вне мировой. «В дальнейшем чуваш непременно должен учиться. Мир велик, в нем таится все, что угодно». Руководствуясь этим принципом, он с жадностью впитывает соки из русской, украинской и мировой культуры. Среди его любимых авторов – Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Достоевский, Надсон, Горький, Шевченко, Гюго, Гейне, Войнич. Он хорош знал русских символистов, пролеткультовцев, имажинистов. Следы же влияния их в творчестве Сеспеля очень разнообразны. Они требуют более глубокого изучения.

Литературно-культурный контекст творчества Сеспеля очень широк. Выявление этого должно еще лучше осветить истоки и особенности произведений поэта-революционера.

Литература

¹ Сироткин М. Я. - Михаил Сеспель (Очерк жизни и творчества). 2-еизд., перераб. и доп. – Чебоксары, 1969. – С. 8–40.

² Иванов И. И. Чăваш сăвви. Историйĕпе теорийён ыйтăвĕсем. – Шупашкар, 1977. – С. 77, 84–90, 101–102; Иванов И. И. Время и стих. Вопросы истории и теории. – Чебоксары, 1981. – С. 119–127, 158–170; Иванов Н. Поэт хавалĕ. Документлă очерк. – Шупашкар, 1984. – 64 с.

³ Родионов В. Г.Энергия, воплощенная в слове //Сеспель М. Собрание сочинений. 2-е изд., доп. – Чебоксары, 1969. – С. 14–43.

⁴ Чичканов П. Н. Кăвар чĕре. Роман-хроника. – Шупашкар, 1965. – 284 с. (Иккĕмĕш кăларăм: Çĕн Кун ачи. 1989, 346 с); Чичканов П. Юлашки виçĕ уйăх //Ялав. – 198,7, – № 6. – С. 24–27.

⁵ Егоров В. Вуланнă сăмах. – Тăван Атăл. – 1989. – № 11. – С. 65–66.

⁶ Статья И. Семенова «Чăнах, камран вĕреннĕ-ха пирĕн Çеçпĕл?» неопубликована, написана в 1958 г. (Личный архив Г. Ф. Юмарта). В ней приведено много примеров из стихотворений пролеткультовцев, в основном лишь типологически сходных с отрывками некоторых произведений М. Сеспеля.

⁷ Кăвар чĕре. Çеçпĕл Мишши çинчен аса илнисем // В. А. Долгов пухса хатĕрленĕ. – Шупашкар, 1979. – 180 с. Далее в статье многие факты приводятся по этому изданию.

⁸ Канаш. 1918. 5 мая.

Юмарт, Г. Ф. Литературно-культурный контекст в творчестве Михаила Сеспеля / Г. Ф. Юмарт // Поэтика Сеспеля. – Чебоксары, 1991. – С. 74-79.

Литература о жизни и творчестве М. Сеспеля

Библиография