298 / 334
297
— Хулпы-яцва, замолчи! Не будь так темно, я выстрелил бы в тебя. Ты забыл, что у меня
есть сын, он отомстит за меня.
Хулпы-яцва захохотал:
— Твой сын, Шарпы-яцва! Его я сделаю свинопасом. Шарпы-яцва застонал от ярости.
Казалось, горы задрожали ему в ответ. Он словно прирос к скале, разгневанный и
ненавидящий. А Хулпы-яцва все играл на свирели и до самого рассвета терзал брата
песнями одна другой язвительнее. Так Шарпы-яцва и не задремал, а на заре
благополучно спустился со скалы.
Он решил пока сдержать свой гнев и молча пошел за братом. Хулпы-яцва радовался,
что спас брата. Шарпы-яцва был угрюм, злые мысли терзали его сердце: «Упади я со
скалы — разбился бы насмерть. Тогда Хулпы-яцва исполнил бы все, о чем он пел мне
ночью. Даже сейчас он доволен и горд». Когда они подошли к речке, через которую
было перекинуто бревно, Шарпы-яцва уже не мог сдержать себя — он пропустил
вперед Хулпы-яцва и выстрелил ему в голову. Рухнул Хулпы-яцва в бурлящий поток,
окрасив его пену своей кровью. Быстрое течение подхватило труп и унесло далеко-
далеко, в объятия моря. Перед глазами Шарпы-яцва лишь смутно мелькнуло его лицо,
на котором застыла улыбка.
Пришел Шарпы-яцва домой, не взглянул на жену, не поклонился матери.
— А где Хулпы-яцва? — спросила мать.
Шарпы-яцва усмехнулся:
— Сидит там, под горой, и поет свои веселые песни.
Мать не поверила:
— Скажи, Шарпы-яцва, где ты оставил его?
— Он там, под горой... играет на свирели.
В глазах сына сверкала злоба, и сердце матери почуяло беду.
— Где твой брат? Скажи, что с ним случилось? — спросила она снова.
Тут Шарпы-яцва закричал:
— Не брат он мне, а предатель! Я застрелил его...
И он рассказал матери обо всем: как на скале его застигла ночь, как он звал брата на
помощь и как Хулпы-яцва над ним издевался.