146 / 334
145
— Ничего, и с этим ты справишься. Только мне придется пожертвовать тем, что
оставила мне мать в приданое. Жениха у меня пока нет, а как я могу не помочь
любимому брату, Куара достала из тайничка золотую иглу и серебряные ножницы.
— Заверни их и спрячь за пазуху, заткни за пояс топор и отправляйся в тот лес, что на
востоке. Там увидишь большой дуб. Этому дубу триста лет. Вершина его уже высохла,
но зато внизу, на стволе, на высоте человеческого роста есть несколько веток с густыми
листьями. Постучи обухом топора по стволу, а потом начинай рубить ветви. Олень
услышит стук и прибежит. Кроме листьев этого дуба, он ничего не ест. Ты спрячься за
ствол, и как только он подойдет к дереву, метни ему в лоб иглу. Она вонзится до кости,
и он будет стоять как вкопанный. Потом ты приложи эти ножницы к его нижней губе, и
кожа сама слезет с оленя.
Джаным поблагодарил сестру, бережно спрятал иглу, ножницы, взял топор и
отправился в лес. Там он разыскал дуб и, крепко постучав по Стволу, стал рубить ветку.
Вдруг издали Донеслись какие-то странные, нестройные, но приятные звуки. Они все
приближались и приближались. Но вот прибежал олень и остановился под деревом.
Каждый волосок на шкуре этого оленя пел свою песню. Джаным, спрятавшись за ствол,
изловчился и метнул иголку в лоб оленя. Тот так и застыл на месте. Тогда Джаным
очутился рядом с оленем, приложил ножницы к его нижней губе, и шкура оленя в тот
же миг сползла, упала на землю. Олень остался голым, с одними рогами.
— Хороший обмен ты сделал,— сказал он Джаныму.— Оставил мне одну иголку вместо
всей шкуры с поющими волосинками! Теперь, если на мне не вырастет новая шерсть, я
заберусь в какую-нибудь пещеру и буду доживать там свой век.
И, выбив из рук Джаныма серебряные ножницы, олень умчался. Сколько ни искал
Джаным, так и не нашел их. Оленью шкуру Джаным повесил на топор, положил его на
плечо и пошел к бра-тьям-адау. Всю дорогу шкура распевала разные песни.
Поздоровавшись с великанами, Джаным сказал:
— Я принес то, что вы требовали. Как вы теперь мне ответите?
— Делать нечего,— отвечали братья-адау.— Придется справить свадьбу!
Они назначили день свадьбы, но сестра адау, сидя в доме из рыбьих костей на оленьей
шкуре, каждый волосок которой пел свою песню, позвала братьев и сказала им:
— Айт, братья! Не думала, что вы окажитесь такими простофилями. Единственную свою
сестру, которую вы ни за кого не выдавали замуж, теперь продаете за этот дом и шкуру.
Ваша сестра стоит большего.
Братья воскликнули:
— Мы его сожжем в нашем железном доме!