Previous Page  200 / 334 Next Page
Information
Show Menu
Previous Page 200 / 334 Next Page
Page Background

199

Зятьям очень хотелось выслужиться перед царем. Поэтому они, не споря, отрезали

мизинцы и отдали Хянчкуту. С лекарством они поспешили во дворец, смазали спину, и

царь сразу выздоровел.

Вслед за ними вернулся во дворец и Хянчкут.

Едва люди заметили Хянчкута, возвращавшегося верхом на кляче, они сейчас же

побежали к царю и доложили, что Хянчкут вернулся цел и невредим.

— Конечно, вернулся, куда ему деться! — с досадой проворчал царь.

Хянчкут пришел в свое жилище и сел у очага.

Царевна, жена Хянчкута, знала, что царь не терпит еѐ мужа, но догадывалась, что еѐ

муж не такой простак, как все думали.

Вскоре царь опять захворал: у него разболелся живот; не может царь ни есть, ни пить,

лежит, корчится, криком кричит. Зятья вскочили на коней и уехали искать лекарство. Но

где его найти, и сами не знали.

Узнал о болезни царя и Хянчкут. Решил он добыть лекарство от царской хвори и стал

просить, чтобы ему дали коня. На этот раз царь еще пуще рассердился:

— Надоел он мне до смерти! Ведь это из-за него я страдаю!.. Не давайте ему коня,

пусть едет на чем хочет!

Так об этом и сказали царские слуги Хянчкуту.

Тогда Хянчкут надел свою старую рыжую бурку и пошел пешком. Пришел он к дубу,

ударял по стволу три раза плетью и вызвал белого араша.

— Чем могу служить тебе? — спросил араш.

— У моего тестя-царя разболелся живот, и я взялся добыть ему лекарство,— сказал

Хянчкут.

— Это не так уж трудно,— ответил белый араш.— За девятью горами пасется олениха.

Только ее молоком можно излечить царя. Когда я миную девятую гору, ударь меня

плетыо так, что бы во всю длину плети у меня слезла кожа, и тогда я на скаку повалю

олениху. А ты сумей выдоить еѐ.

Хянчкут вскочил на белого араша, и они помчались.

Белый араш мчался так быстро, что у Хянчкута только мелькало в глазах. Так араш

перескочил через восемь гор. Когда он миновал девятую гору, Хянчкут заметил внизу,

на лету, большую олениху с оленятами. Тут он ударил своего скакуна плетью изо всех